Урн Тавка был известен в улусе как самый искусный мастер-литейщик - никто лучше его не умел отливать столь звучные хурульные колокольчики, изящные чаши для лампад, миниатюрные копии буддийских субурганов. Но прославился он, прежде всего, скульптурными изоб­ражениями бурханов. И вот теперь ему предстояло отлить статую Да­лай-ламы. Ради этой цели он совершил долгий и труд­ный путь в Лхасу.

Урн Тавка трудился, не зная отдыха и покоя. Но ког­да он отлил статую, все увидели на ее поверхности три кривые трещины. Еще и еще раз отливал Урн Тавка статую, и каждый раз его постигала неудача - трещи­ны не исчезали.

Стали советоваться - что же делать? Старый зурхачи спросил: «А не пропустили ли кого-нибудь при сбо­ре средств на статую? Помните, мы сооружаем ста­тую во имя помыслов и чаяний людей, высокомерию здесь нет места».

Выяснилось, что сборщики не заехали к хозяевам трех бедных прокопченных юрт, стоявших у какой-то ложбины - мол, что с них возьмешь? Срочно послали гонца, и бедняки, обрадованные вниманием, пожелав мастеру удачи, внесли в общую копилку имевшуюся у них полушку (бульшг). Урн Тавка вновь отлил статую - и все получилось.

О первые об этой статуе я услышал от 92-летне­го Гари Панасова, приезжав­шего несколько лет назад из Америки, чтобы навестить сво­их родственников в Калмыкии. Но прежде чем приступить к рассказу о статуе, судьба ко­торой, на мой взгляд, заслужи­вает внимания читателей, при­веду несколько замечаний предваряющего характера.

Исследование буддизма в Калмыкии, истории его распространения и внешних связей, особенностей обрядо­вой службы, социальной и культурной роли в жизни обще­ства, деятельности выдающихся буддийских служителей все еще не получило должного разрешения. Более того, в свя­зи с открытием и введением в научный обиход новых матери­алов по истории калмыцкого буддизма в 20-30-е годы под­лежат коренному пересмотру некоторые ее страницы, напи­санные в недавнем прошлом. В обзоре используемых ре­лигиоведами источников бро­сается в глаза одна особен­ность - это отсутствие сочи­нений, записок или заметок са­мих духовных лиц, повествую­щих об истории их хурула, вы­дающихся событиях, деятель­ности гелюнгов. Имею в виду не переписку калмыцкого духо­венства с царской или советс­кой администрациями, а рабо­ты исторического или литера­турного характера. Несомнен­но, что таковые произведения существовали. Калмыцкие гелюнги хорошо знали истории своих хурулов. В монастырс­ких библиотеках, как об этом свидетельствует А. Позднеев, имелись ценнейшие раритеты.

Так, в Дунду-хуруле Малодербетовского улуса на протяже­нии полутора столетий храни­лась грамота Далай-ламы.

Отсутствие подобных сочи­нений (за исключением не­скольких «хождений» в Тибет) я объяснял себе тем, что вре­мя и обстоятельства не сохра­нили их. Тем приятнее мне было в прошлом году увидеть и поработать с двумя такими трудами. Первое сочинение - это заметки Бадмы Шовлиева о деятельности духовенства Эркетеневского улуса, вклю­чающие период с 1771 по 1924 годы. Вторая рукопись содер­жала записи Эрдни Бамбаева (1893-1971) о его детстве, учебе в Цанид-Чеери сначала Икицохуровского, а затем Манычского улусов, избрании и службе старшим багши Эрке­теневского улуса в 1923-1928 годах.

Сочинения эти будут опуб­ликованы. Историографичес­кий анализ их - тема отдель­ной работы. Здесь же я хотел бы обратить внимание читате­лей лишь на некоторые факты, содержащиеся в заметках Б. Шовлиева.

Бадма Шовлиев родился в 1893 году. С двенадца­тилетнего возраста служил манджи, затем зурхачи в Шарс-багутовском хуруле Эркетеневского улуса. 13 декабря 1935 года был арестован органами НКВД Калмыцкой АССР. Ему предъявили традиционное по тем временам обвинение в кон­трреволюционной деятельнос­ти. 15 октября 1936 года поста­новлением Особого совещания при НКВД СССР был заключен в исправительно-трудовой ла­герь сроком на пять лет. Све­дений о дальнейшей судьбе не имеется. Реабилитирован 31 мая 1989 года.

Б. Шовлиев начинает исто­рию хурулов Эркетеневского улуса с 1771 года, когда подав­ляющая часть калмыцкого на­рода, ведомая Убуши-ханом, ушла в Джунгарию. Оставшим­ся на Волге калмыкам при­шлось многие общественные институты восстанавливать за­ново.

Большой хурул Эркетенев­ского улуса, пишет Б. Шовли­ев, был воздвигнут в 1774 году. До этого, как он замечает, в улусе действовал хурул, откры­тый в честь Бальватына-хана Дондог-Даши, отца Убуши-хана. Из записок следует, что на месте кремации хана Дондог-Даши в 1881 году было постро­ено деревянное ритуальное зда­ние, которое в 1921 году сожгла банда К. Сычева. (В настоящее время имеется субурган, соору­женный в 1990 году).

Вот и нужное нам сообще­ние. В 1811 году три паломника из Эркетеневского улуса - Урн Тавка, Баатрин Зодбо и Джигмед-багши - совершили поез­дку в Лхасу. Они имели аудиен­цию у Далай-ламы. Привезли домой его изображение, по ко­торому и личному впечатлению на собранные со всего улуса средства Урн Тавка отлил по буддийским канонам золотую статую Далай-ламы - Дала-ламин гегэн.

IX Далай-лама Лунтог Джамцо

Известно, что паломников принимал IX Далай-лама Лунтог Джамцо, которому тогда было чуть более пяти лет.

После установления совет­ской власти, в 20-х, первой по­ловине 30-х годов, в Эркетеневском улусе было пять хурулов: Южный (Икхурл), Центральный (Догшдын хурл), Северный (Шарс-баhуда хурл), Хапчинский (Цаатна ик хурл), Хамхултинский (Цаатна бичкн хурл). Статуя Далай-ламы хранилась в Догшдын-хуруле Центрально­го сельсовета, включавшего в себя пос. Улан-Хол и несколь­ко ближайших к нему сел.

Гаре Панасову, от которого я узнал о существовании статуи, не была известна история ее создания. Рассказ его относил­ся к 1937 году, когда хурул на некоторое время оставался со­вершенно бесхозным - пожи­лые гелюнги умерли, другие в силу обстоятельств расстались с духовным саном, остальные были осуждены на различные сроки заключения.

И тогда одна верующая жен­щина, мать трех взрослых сы­новей - Манджиевых Кочи, Сегни и Отхона - опасаясь, что может пропасть святая релик­вия, попросила их как-нибудь незаметно принести ей из хурула статую Далай-ламы. И хра­нила ее у себя несколько лет. Когда же местные власти стали беспокоить ее частыми вопроса­ми о наличии статуи, которая’ для них была лишь предметом нежелательного культа, она об­ратилась к сыновьям с просьбой спрятать статую. По сведениям Г. Панасова, полученным им от других людей, статую зарыли в старой кузнице.

И как это часто бывает в по­добных случаях, я встретил до­статочно свидетелей, имевших в прошлом возможность близко видеть названную статую.

Поучительное предание об истории создания статуи, приве­денное вначале, рассказала мне 86-летняя жительница пос. Улан-Хол Энге Менкеева.

По словам очевидцев, Далай-лама был изображен сидящим на тро­не, высота статуи составляла приблизительно 1,1 м. Видимо, она была отлита из металла, может быть, из бронзы и покры­та позолотой. Пожилые люди с благоговением вспоминали о церемонии выноса статуи в дни торжественных богослужений. Несли статую всегда четыре гелюнга. Кто-то рассказывал о масти и стати коня, на которого при этом обычно возлагали святыню. Другой помнил драго­ценности, которыми ее украша­ли служители.

Известно, что в последние годы жизни судьбой статуи активно интересовался бывший багши Хапчинского хурула Степан Теляев (1904- 1983), проживавший в Лагани. Могу догадываться о причинах его беспокойства - он хорошо знал историю статуи и представ­лял ее культурную ценность.

Судьба последних служи­телей статуи, гелюнгов Догшдын-хурула, который в середине 30-х годов размещался я хуторе Полянском, километ­рах в десяти от Улан-Хола, сло­жилась трагически.

29 октября 1935 года были арестованы старший багши хурула Эрдни-Гаря Церенов и зурхачи Бичкин Босхомджиев. В последующие месяцы аресто­вали гелюнгов Шара Янзыкова, Инджи Муньхаева, Шара Гаряева. Заодно был задержан, за­тем и осужден студент рабфа­ка Астраханского рыбного ин­ститута Нарк Очир-Гаряев, на­ходившийся у своего дяди Ш. Янзыкова.

В предъявленном обвинении говорилось: «В течение после­дних 2-3 лет группа буддийс­ких гелюнгов Центрального хурула во главе с Цереновым Э.-Г. и Босхомджиевым Б. занима­лась активной контрреволюци­онной деятельностью по уста­новкам представителя иностранного государства (имеется в виду Агван Доржиев, предста­витель Тибета в СССР - В. Ц.). всемерно используя рели­гиозные предрассудки отста­лой части калмыцкого населе­ния…

Практическая деятель­ность гелюнгов, участников контрреволюционной группы протекала по линии:

а) сколачивания контррево­люционных кадров из буддий­ского духовенства для органи­зованной контрреволюцион­ной работы;

б)  систематических уст­ройств сборищ с обсуждением на них вопросов контрреволю­ционной работы;

в)  организации массовых богослужений с задачей ис­пользования их в контррево­люционных целях;

г)  развертывания широкой контрреволюционной агитации на сборищах верующих и ге­люнгов в дни молебствий в хуруле;

д)  индивидуальной обра­ботки в контрреволюционном духе отдельных верующих граждан-колхозников и ис­пользования последних в кон­трреволюционной деятельнос­ти».

Суть этих заведомо лож­ных обвинений заключалась в самой их формулировке, а не в реальной вине гелюнгов. Они были преступниками уже пото­му, что являлись людьми, думающими иначе, значит - подлежащими уничтожению.

Вчитайтесь в характеристи­ку, выданную Э.-Г. Церенову Центральным сельсоветом:

«Церенов Э.-Г. 1880 года рождения, уроженец ур. Джанай Белоозерского сельсовета, в Центральном сельсовете про­живает с 1925 года. Занимает­ся духовным богослужением при хуруле хутора Полянский в качестве гелюнга.

По соцположению - гелюнг с детства. Имущества не име­ет. По 1929 год находился на иждивении своего родного бра­га Церенова Канши, который являлся кулаком, имел скота (крупного и мелкого) до 600 го­лов. В 1929 году раскулачен и выслан за пределы Калмобласти. В данное время семья Це­ренова Канши (жена и два сына) проживает на хуторе Полянс­ком совместно с Цереновым Э.-Г.

Последний их матери­ально поддерживает.

Лично Церенов Э.-Г. систематически ездит в степь к калмыкам на предмет всякого рода ле­чений, а также занимает­ся сбором калмыков в хуруле, где проводит бого­служения и занимается антисоветской и антиколхозной агитацией, как это имело место в июле ме­сяце 1935 года.

Колхоз организовал женскую бригаду для бы­стрейшей уборки сена. Гелюнги же, в частности Церенов Э.-Г. Сагитировали женщин на работу в хуруле. В результате бри­гада распалась.

Церенов Э.-Г. - ли­шенец с 1918 года. Обла­гался и облагается мясо-налогом в 40 кг, подоход­ным налогом в 250 руб., квартплатой в 259 руб. 20 коп.».

Для каждой эпохи ха­рактерен свой речевой стиль. Лишенец - это че­ловек, лишенный избира­тельных прав. Гелюнги жили в построенных ими самими небольших ма­занках, за проживание в которых нужно было вно­сить квартплату, не гово­ря о других налогах.

Как свидетельство антисо­ветской агитации гелюнгов в материалах уголовного дела приведен лишь пример с упо­минавшейся женской брига­дой. Что же касается контрре­волюционной деятельности «по установкам представителя иностранного государства», то речь идет о следующем. В 1933 году в Догшдын-хурул приезжал гелюнг Тюниг Мидиров, родом из пос. Цаган-Усн, который до этого дважды ез­дил в Ленинград к Агвану Дор-жиеву. В 1935 году приезжал Эрдни Баляев, багши Ики-Багутовского хурула Долбанского улуса. Эти визиты следстви­ем были расценены как обмен информацией контрреволюци­онного содержания.

Постановлением Особого совещания при НКВД СССР от 13 августа 1936 года Э.-Г. Церенов, Б. Босхомджиев (1892 г. рождения), Ш. Янзыков (1691г.), И. Муньхаев (1681г.), Т. Мидиров (1898г.) были зак­лючены в исправительно-тру­довой лагерь сроком на пять лет. О дальнейшей их судьбе сведений не имеется.

Ш. Гаряев был сослан в Ка­захстан. В 1940 году он вернул­ся в Улан-Хол. Работал в кол­хозе «Сила пролетариата». В 1945 году в Алтайском крае был вновь осужден сроком на пять лет. Отбыв наказание, вернулся к родным. Умер в 1952 году, когда ему была 77 лет.

Исен Бугликовна Соктуева, племянница Ш. Гаряева, рас­сказывает, что он ежедневно по утрам занимался медитацией. Быть может, способность добиваться определенного психологического состояния и помогла ему выжить в лагере. Перед смертью попросил пре­дать его погребению в сидящей позе со скрещенными но­гами. Тело его после смерти не застыло, суставы при обмыва­нии и обнаряжении поддава­лись совершенно свободно.

Несколько слов о судьбе Нарки Янзыковича Очир-Гаряева, как мы помним, осужден­ного вместе с гелюнгами. В 1933 году его отца Янзыкова Очир-Гарю как бывшего кула­ка исключили из колхоза, кон­фисковали имущество и выс­лали в Омскую область. К сло­ву, из справки сельсовета от 22 мая 1933 года следу­ет, что Очир-Гаря Янзыков имел 1 лошадь, 2 коровы, 3 овцы. Вместе с отцом был выслан и 16-летний Нарк. Через год они бежа­ли домой. С огромными трудностями добрались до Астрахани. Отец устроился на работу - помогли знакомые. Нарк сумел поступить в Астра­ханский рыбный институт. Осе­нью 1935 года он забелел ма­лярией, лечиться поехал к сво­ему дяде эмчи Ш. Янзыкову, который вскоре был аресто­ван. Эту участь разделил и Нарк.

Тем же постановлением Особого совещания при НКВД СССР от 13 августа 1936 года был определен в исправитель­но-трудовой лагерь сроком на пять лет.

В августе 1938 года прибыл на Колыму. С гелюнгами разъе­динили где-то в Сибири, на од­ном из этапов. Его определи­ли на золотоносный рудник «Штурмовой». Добывали золо­то открытым способом. Выход­ных дней не полагалось, рабо­чий день продолжался с 8 утра до 18 часов.

В марте 1941 года Нарк Янзыкович получил освобож­дение. Чтобы выехать на Боль­шую землю, нужно было ждать августовской навигации. Уст­роился рабочим в геолого-раз­ведочное управление. Нача­лась война. Необходимость отправки на Большую землю освобожденных из заключения отпала сама по себе.

Из Колымы выбрался лишь в феврале 1951 года. Самоле­том добрался до Хабаровска, где пересел на поезд. Конечной станцией в расчетной книжке была указана Астра­хань. О выселении калмыков Нарк Янзыкович не знал. В ла­гере из калмыков встречался лишь с X. Сян-Белгиным.

В Красноярске его задер­жал патруль. До выяснения обстоятельств комендатура отправила его рабочим на руд­ник «Коммунар». Труд шахте­ра ему был хорошо знаком. Там и остался жить. Вскоре женился. В 1958 году переехал в Калмыкию. 30 лет работал токарем в совхозе «Никольс­кий» Юстинского района. Сей­час живет в Элисте (19 апреля 1997 года).

Я не хочу ничего выду­мывать о переживани­ях гелюнгов, оказавшихся в лагерях ГУЛАГа. Наверняка они, душевно маясь, искали причину обрушившейся на них беды, пытались разоб­раться в собственных по­ступках - было ли за что так наказывать? Но хочу верить, что даже в самых горьких своих размышлениях они все же находили успокоение,.. - жизнь и устремления их были чисты.

Хотелось бы также верить, что история статуи Далай-ламы на этом не заверши­лась. Продолжение, наде­юсь, последует.

Василий ЦЕРЕНОВ

Связанные записи

• О ритуалах Винаи (0)
• Интервью с Еше Лодоем Ринпоче (0)
• Далай-лама IX (0)
• Яшкульский хурул (0)
• Ясный свет, тонкое «Я» (0)
• Япония познакомится с богатой культурой современной Калмыкии (0)
• Янгдруб - ритуал призывания удачи и благополучия (0)